Летом, плывя на дунайском теплоходике из Эстергома в Будапешт,
мы оказались за одним столом с местными девочками лет от десяти до четырнадцати.
Щеки-яблоки, глаза как вишни, кудри черные, не девки – загляденье.
По-русски не говорят, английского не знают.
Более того, венгерский еще только учат – цыганками оказались девчонки:
«Roma! Romale!»
Тетушка, что ехала с ними, послушав нашу речь,
вспомнила, как учила русский язык в той еще,
социалистической школе, и объяснила: «Я – не мама.
Я – не бабушка. Это – как будет? – дом детей, детский дом!»
Детский дом из городка Вац ездил на экскурсию по старинным замкам Венгрии.
Мы так и не узнали, почему девочки живут в детдоме – совсем нет у них родителей,
или это скорее вроде интерната для социализации детей
из проблемной среды – не знаем.
На Рождество отправили им в Венгрию посылку с фотографиями, а вчера получили ответ.
Все подписано: Anna, Maxim, на столе cola, ásványviz – минеральная вода,
напротив нас Dia, Aniko, Terez, Gizi, а блондинка с краю – та учительница из детдома.
По-русски не говорят, английского не знают.
Более того, венгерский еще только учат – цыганками оказались девчонки:
«Roma! Romale!»
Тетушка, что ехала с ними, послушав нашу речь,
вспомнила, как учила русский язык в той еще,
социалистической школе, и объяснила: «Я – не мама.
Я – не бабушка. Это – как будет? – дом детей, детский дом!»
Детский дом из городка Вац ездил на экскурсию по старинным замкам Венгрии.
Мы так и не узнали, почему девочки живут в детдоме – совсем нет у них родителей,
или это скорее вроде интерната для социализации детей
из проблемной среды – не знаем.
На Рождество отправили им в Венгрию посылку с фотографиями, а вчера получили ответ.
Все подписано: Anna, Maxim, на столе cola, ásványviz – минеральная вода,
напротив нас Dia, Aniko, Terez, Gizi, а блондинка с краю – та учительница из детдома.
