это «Новое литературное обозрение», а Банными чтения называются
в память Банного переулка, где состоялись в первый раз.
Сегодня речь шла об антропологии закрытого общества, по большей части –
о его риторике: как устроено словесное общение в социуме,
которое общению как раз противится.
О том и говорил Михаил Ямпольский, описавший два типа общества:
открытое окружающему миру, структурой похожее на куст или на морскую звезду,
и закрытое, структура которого напоминает уже не куст, а ствол или червя –
с четким различием между вершиной/головой и основанием/хвостом.
Общество типа «морская звезда» всеми фибрами контактирует с внешним миром,
причем каждая его часть делает это на свой страх и риск.
Общество-ствол функционирует, получая от головы команды, которые, впрочем,
искажаются и рассасываются уже на полпути к корням (если не путаю,
прозвучал такой пример: за последние 200 лет в России предпринималось сверху
не менее трехсот реформ; в полное мере, так, как задумывали реформаторы,
не осуществилась ни одна).
Поскольку основной круг авторов НЛО составляют филологи,
речь в основном шла о том, какие речевые практики используют общества закрытого типа.
Команды сверху и вздохи снизу за очевидностью не обсуждались.
Но вот Константин Богданов указал на непомерную роль риторики эмоций
в нашем социальном дискурсе: русским привычнее пользоваться невербализированными
и недифференцированными возгласами, чем внятно сформулировать свое согласие
или несогласие с чем-то. Восторг, переходящий в овации – единственная допустимая реакция
советского народа на слово партии. Это знак согласия. Бунт, следующий за покорностью –
возражение. Сейчас градус эмоций чуть ниже, но склонность
к неформализируемым аргументам та же: «это по-нашему», «нутром чую»,
«голосую сердцем», «всей душой» – чем угодно, лишь бы не словами.
Чудесной иллюстрацией к тезису о различии между русским/советским пониманием диалога вообще
и дипломатических переговоров в частности стал рассказ историка из Бремена о том,
как Хрущев беседовал с Аденауэром в 1955 г.: «В конце концов Хрущев согласился освободить
десять тысяч германских военнопленных; произошло это благодаря интуитивной тактике Аденауэра,
который, в глазах Хрущева, стал достойным оппонентом, когда в конце концов
приcпособился к хрущевским правилам игры и включился в его перформанс,
состоявший из криков и угроз».
На завтра обещан Михаил Вайскопф с рассказом о том, как воспроизводится раз за разом
в общественном сознании идея супружества правителя-мужчины и страны-России-женщины.
И еще немало любопытного.
АЧ
